Неверно оценив копейку,
Оценишь и неверно рубль.
И накропав свою статейку,
Использовав при этом Гугл,
Наврядли мучимый сомненьем,
А также болью головной,
Подумай ты без сожаленья,
Что я - читатель твой - не твой.
Как я могу тебе поверить,
Себе не веря иногда?
Как я войду в чужие двери,
В свои при этом не входя?
Нас бесконечно разделила
Идущая вокруг война,
И нету у тебя той силы,
Что примирила бы меня.
А потому, не будем спорить
И разойдемся, как друзья,
Я напишу об этом повесть,
Ты обругаешь за глаза.
Гуляя, не пересекаясь
По разным сторонам земли
Не позовёшь меня, я знаю,
Туда, где мир и нет войны.
С тобой не буду я общаться,
И не на "ты", и не на "вы",
Искусствами инсинуаций
Меня ты больше не дразни.
Придёт весна, решится дело,
Опять начнется преждний клёв,
И правое сместиться влево,
Вернётся, может быть, любовь.
Ну а пока живи, как хочешь,
Руби с плеча, пиши статьи...
Лишь об одном прошу я очень,
Сейчас ко мне не приходи.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэзия : 2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
